Сунгуровы-продолжение.doc
Продолжаем рассказ рода Сунгуровых из Нижней Ковжи
Эмилия Васильевна Кривовичева (Макарова), сестра Бориса Сунгурова:
Школьникам давали домашний хлеб, сухари, картошку.
Дети поселка Пояменга.
Запомнился случай в интернате. У девочки случился приступ острого
аппендицита. Операцию можно было провести только в г Каргополе. Теплоход
«Никитин» ходил очень медленно и как раз в это время он ушел в сторону Хотеново
и Боросвиди. Пришлось ждать его прихода до следующего дня. Затем он шел с
Ноколы до Каргополя часов двенадцать. В общем девочку не довезли, она умерла от
перитонита. Вот таков был уровень и доступность оказания скорой и неотложной
помощи в то время. На Ковже был медпункт и фельдшер.
Екатерина Сунгурова:
Пояменга
Катя Сунгурова. 1962 год
Раннее детство моё прошло в Пояменге, посёлке среди лесов и болот.
Красоту осеннего леса я не помню. Вокруг посёлка росли высокие – превысокие
тёмные ели. Помню, говорили мы, дети: «Пойдём в тёмный лес за «петушками»
(сейчас я знаю – это сочевичник). Молодые берёзки росли только возле лежнёвки,
на просеках и заросших дорогах, там, где похозяйничал человек. В двух
километрах от посёлка протекала небольшая речушка Мурга. Туда мои старшие
братья ходили летом рыбу ловить. Учителя водили нас туда на экскурсию. Однажды
осенью мы увидели много красных ягод, хотели бежать и собирать их, но учителя
нас остановили. Весь берег зарос волчьим лыком. А зимой на уроках физкультуры
мы катались там на лыжах. На краю посёлка была ламбина (ламбина - это маленькое
озерцо по -карельски) с тёмной болотной водой и заросшая водными растениями.
Дно было вязкое, купаться там было невозможно. Здесь же стояла баня для жителей
посёлка. Позднее за гаражом вырыли пожарный водоём. Он был не закрыт. В жаркую
погоду мы лезли туда купаться и еле вытягивали ноги из вязкой глины. (Потом в
Ширбове – было настоящее раздолье для купания!)
Посёлок был быстро построен и быстро разрушен. Мне кажется,
просуществовал он около 20-ти лет. В Пояменге жителей было примерно 200
человек, взрослых и детей вместе. Все жители знали друг друга.
2-й и 4-й классы Пояменгской школы
Люди жили в старых бараках, которые стояли в три ряда. Получалось, что
были две улицы. За два года до закрытия посёлка были построены 10 финских
домиков. Люди поселились в них, но пожить долго так и не удалось. Наш дом стоял
в центре посёлка. Всё было рядом: клуб, школа, столовая, медпункт, а подальше
магазин и контора. В нашем посёлке заключённых не было, но жили люди, высланные
из больших городов за тунеядство. Жили они в общежитии и работали на заготовке
леса вместе с жителями посёлка. В гараже стоял движок на колёсах, когда его
заводили, на посёлке включался свет. Ночью и даже днём света не было. Из
Пояменги в Томбово шла лежнёвка. Машин было в посёлке мало, и нужны они были
для доставки рабочих в лес и обратно. Весной на лежнёвке снег таял быстрее, чем
в других местах. Мы отправлялись гулять до первой или до второй площадки,
прыгая по поперечным брёвнам между лежнями. В детстве мы ничего кроме нашего
посёлка не видели, поэтому нам всё нравилось. Не надо желать более хорошего
детства, ведь родителей и родину не выбирают.
Дома у нас никакой мебели не было, кроме столов, скамеек и железных
кроватей, которые всегда были аккуратно заправлены. В доме всегда была чистота,
которую наводила бабушка, пока родители на работе, а мы в школе. Дров приносили
на истопель (на истопель - это на одну топку печи).
Мама сама шила мне летние платья. В то время не было стиральных машин,
но каким-то образом у меня всегда было чистое платье и носочки. Я застала ещё
такое время, когда гладили бельё железным утюгом, в который насыпали горячие
угли.
Бухгалтерия поселка 3-й.
Родителей своих мы уважали. Заниматься нашим воспитанием им было
некогда. Но мы понимали с первого взгляда, как нужно себя вести. Это было тихое
воспитание собственным примером. Мы боялись огорчить родителей своим плохим
поведением. А уж если забалуемся, то стоит бабушке сказать: «Вот ужо, батько –
то придёт, я всё скажу», или «Вот возьму вицу-то». На этом всё заканчивалось. Я
даже не понимала, что это такое - наказание. Однажды, играя на улице, я порвала
свои штаны, которые мне мама не так давно сшила. Подружки стали меня пугать и
давать советы, как поступить. Я так и сделала. Прибежала домой и, спрятав
штаны, легла под одеяло. Когда мама узнала в чём дело, то спокойным голосом
сказала: «Да зашьём штаны.. Я подумала, что ты заболела». Приходила к нам
божатка (крёстная мать, так говорили в каргопольских деревнях). Учились в школе
мы хорошо. Но родители никогда нас за это не хвалили. Всё шло так, как будто
по-другому быть и не должно. Я думаю, в то время во многих семьях родители не
высказывали свою любовь к детям. Было больше спокойных чувств, чем слов.
Переезд в Ширбово.
В 1967 году Пояменгу закрыли. Мы уезжали последними. Отец работал в конторе и оформлял рабочим документы на переезд. Когда в посёлке уже никого не было, мы ходили по пустым квартирам и вспоминали, кто где жил или играли в мяч прямо в комнатах. Теперь они были никому не нужны. В начале лета мы переехали в Ширбово. Из Пояменги ехали на грузовой машине до железной дороги, которая вела в Ширбово. Кроме вагонов для заключённых там был вагон для жителей Пояменги и Горы (Томбово уже было закрыто). Жителей в посёлке Ширбово в то время было много. Нам дали маленькую квартиру в бараке возле гостиницы, кухня и комната. Мы жили там целый год: родители, бабушка и нас пятеро детей. Но в тесноте да не в обиде. Через год мы перешли жить в отдельный домик на улице Школьной. Свет в посёлке горел постоянно. Это мне очень нравилось. Посёлок казался большим. Удивляли вышки для солдат – охранников. Они казались огромными скворечниками. Знакомила меня с посёлком моя двоюродная сестра Сунгурова Лида. В свободное время мы гуляли по улицам, она рассказывала, а мне было интересно всё
Подготовил Александр Митрофанович Соколов
Комментариев нет:
Отправить комментарий